Если 2003 № 11 - Тед Чан

— Вот смотрю я на них, — поделилась Маня, махнув изящно вылепленной ручкой в сторону площади, — и жалею. Как они могут жить? Все время в одной плоскости. Жрут, спят, спариваются, унижают друг друга. Плоское существование, плоские мысли.

— Ну, они просто не знают, что такое свобода. Им проще. Жалко того, кто почувствовал вкус свободы, но так и не получил ее.

— Только нам все его страдания до фонаря, — и тут же она по-женски непринужденно переключилась на другое. — Ты один живешь, доцент Миша? Или с кем-то?

С мамашей. Смешно даже сказать такое. Была квартира, да уплыла к бывшей жене. Не обидно, конечно, у них же общий ребенок. Не обидно было до сегодняшнего вечера, когда он Маню встретил.

— Понятно. У меня тоже один фрукт дома сидит. Но мы же с тобой пернатые. Полетели!

Он старался держаться за ней, как бы в знак вежливости, но так было намного проще. Даже создавалось впечатление, что он вполне нормальный летун. Когда они пролетали над царскосельским парком, его немножко побросало — кроны деревьев давали сильную пространственную зыбь, — но он справился. На несколько секунд зависнув в воздухе, она поймала его и поцеловала.

— Извини уж, что я первая. Но ты такой… короче, знаю, что не скоро решишься. Так что сэкономим время.

— Нет, это ты извини, — отозвался Миша, все еще находящийся под воздействием поцелуя, — и спасибо за экономию.

Она подлетела к стене какого-то старинного особняка, поднялась вертикально вверх, скользнула вдоль крыши и юркнула в узкое оконце.

— Давай-ка сюда, я почти скучаю.

— А где ты?

— В мансарде подружки. Ее сейчас дома нет.

Миша подлетел к стене дома, стал подниматься вертикально вверх… и крыша сбросила его вниз. Старинная крыша из олова с пространственным знаком отталкивания. Ему стало все понятно. На самом деле Маня совершила довольно сложный маневр, набрав ускорение на участке вдоль эркера, а затем изменив направление с помощью волны, которую испускало ближайшее дерево. Такое ему было не под силу. Уже не веря в победу, он набрал высоту и попробовал опуститься на крышу сверху, но та снова отшвырнула его прочь.

— Я не могу, — грустно признался Миша.

Из оконца появилось милое лицо Мани.

— Дурак ты, доцент. Правильный, как мумия. Страх перед соблазнением студентки превыше всего. А мне между прочим двадцать семь — я на каждом курсе по два года сидела.

— Я не могу, — повторил Миша.

— Ну и катись, — она, подобно пушечному ядру, вылетела из оконца, едва не протаранив «доцента», и, заложив лихой вираж, исчезла за углом дома.

Прирожденная валькирия.

Миша опустился на землю, обессиленный, даже раскисший. Отдать эти чертовы права, забыть о них.

Он снова поднялся в воздух и минут через двадцать оказался над гаражом, где он встретился со Спайдером. Гараж был закрыт. Он заглянул в щель, внутри не было ни автомобилей, ни мотоцикла «сузуки». Ладно, надо к Петру. Тот наверняка знает, как найти Спайдера.

Миша летел плохо, даже хуже, чем пару часов назад, до встречи с Маней. Но теперь это мало волновало его. Средний проспект, дом семь, второй этаж. Лучше не звонить. Он поднялся к окну, хотел было постучать в стекло — и замер. Рядом с окном, из стены, торчали ноги мертвеца. Прямо из кирпичной кладки. Миша узнал по характерным протекторам ботинки Петра.

Петя хотел получить права на хождение сквозь стены. И Спайдер помог Пете, но по-своему.

5.

Снизу бибикнул автомобиль. И хотя Миша понимал, что лучше сейчас лететь, куда глаза глядят, он опустился вниз и сел в салон.

За рулем был Спайдер, позади сидели еще трое, одеты как рокеры, но неразличимы во мраке — просто сопящие массивные тени.

— Пора должок отдавать, Мишель. Вот, к примеру, Петя стал вилять и в результате не совсем удачно пролетел сквозь стену…

— Я лучше отдам права, Спайдер.

— У меня не магазин. Товар назад не принимается.

— Что вы от меня хотите, Спайдер? Вы же сами сказали: мои деньги вас не интересуют.

— Конечно, не интересуют. Зачем нам твои деньги? Деньги у нас у самих есть. Нам другое нужно. Ты же единственный крылатый среди нас. Созданный для полета, как мы для ползанья. Кроме тебя, воробушек, некому проникнуть в Центр управления полетами.

— Зачем?

— Чтобы уничтожить его. Звучит несколько грубо, согласен, но таково веление времени.

— Да пошли вы! Предлагаю вернуть разговор в конструктивное русло.

— Можно и в конструктивное. Ты, случаем, целлофановый пакетик со льдом не захватил? — спросили с заднего сиденья и тут же ответили: — А то ведь если мы тебе какой орган оторвем, то можно будет его сохранить и пришить обратно.

Миша попытался вылезти из машины, но его остановила железная рука Спайдера и ствол кого-то из тех, кто сидел позади.

— Тебе не стоит так ерепениться. Мы же исполнили твое заветное желание, поэтому ты, как честный человек, должен исполнить наше. В противном случае, мы тебя так замочим, что мало не покажется. Ты еще Пете завидовать будешь. Нам уже известно, где проживает твой драгоценный сынок…

Страх так сдавил грудь Миши, что он едва мог продохнуть. Ему показалось, что все четыре рокера являются личинами одной ледяной безжалостной твари.

— Господи, будь по-вашему. Но я едва умею летать. Как я проникну в Центр, который находится на вершине какой-то горы? Да я сто раз разобьюсь по дороге.

— Да ты не скромничай, архангел Михаил. Возможно, ты едва умеешь летать, но для нас ты — кондор. Кроме того, ты будешь знать цену любой ошибки, и это обострит твои летательные способности.

— Зачем вам это нужно, Спайдер? Это абсолютно иррационально. Ну, понимаю, хотели бы вы ограбить автомагазин…

— Это абсолютно рационально, доцент. Единственное, что движет основной массой людей — это зависть, желание быть не хуже. Глядя на парящих в небе ангелов, мы видим, что мы навеки хуже, что мы просто ничтожества, человекообразные насекомые. Это страшно унижает нас, не дает жить, работать, развиваться. У всего народа, за исключением ничтожного процента летунов, нынче депрессняк. Что уж говорить о рокерах.

— Мы жестокие, в нас адреналин плещется, — зло, с заметным кавказским акцентом сказал некто с заднего сиденья. — Только внизу мы уже добились всего. Внизу мы уткнулись, понимаешь, в предел, за которым верный капец, а наверх нам не попасть. И это несправедливо. Поэтому мы будем резать ангелам крылья.

И хотя Мише было жутко, он не смог удержаться от замечания.

— Но есть же люди, которые преодолевают все границы и проникают во все новые измерения силой своего духа, а не с помощью бега, прыжков и тому подобной ерунды.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});